Месть валькирий - Страница 4

– Вы ранены? Я знаю отличную заживляющую маголодию! – предложила она с жалостью.

В глазах Арея мелькнула усмешка.

– Блестящая идея! Давно мечтал, чтобы свет заштопал меня своей дудочкой… Да, кстати, а маголодии для увеличения роста тебе случайно не известны? Братская помощь малютке Лигулу, э-э? – поинтересовался он.

Даф вспыхнула.

– Я хотела как лучше. Просто помочь! Но если вы… если я… это просто гадость так говорить!.. – сказала она и, задохнувшись от негодования, отвернулась.

Арей смягчился.

– Извини. Беру свои слова назад. Помогать мне не следует. Рану мне зашьет Улита. Она отлично справится, тем более, что рана не первая и не последняя… Но это, однако, забавно!

– Что вам забавно? – не поняла Даф.

– Забавно, до чего участливы те, кого сотворил свет! Воображаю, что творится в Эдемском саду! Вся златокрылая стража в полном составе помогает муравьям перебираться с листика на листик. Бедный муравей! Он, может, никуда и не собирался, а его схватили и перенесли!

– Мы не помогаем насекомых! – рассердилась Даф.

– А вот это ужасно! Нет, вы подумайте: бросить в беде несчастных козявок! А если на них кто-то наступит?.. Да, всегда хотел спросить: какое наказание избирает себе страж света, случайно раздавивший жука? Не изгнание, нет? – продолжал Арей.

– Стражи света далеки от ехидства и злобы. Что бы ни случилось, они лишь себя считают виноватыми. И наказывают себя, а не других. Свою чашу боли и вины каждый из нас пьет сам, – сказала Даф.

Ее словесный выпад, скорее защитный, чем атакующий, попал в цель. Мечник мрака помрачнел.

– Хорошо… – сказал он глухо. – Ты достойно ответила мне, светлая! Мою чашу боли, действительно, пьют другие. Да только каждую ночь она наполняется снова и снова… Однако я позвал вас не затем, чтобы обсуждать свои проблемы. Сегодняшняя ночь единственная в году, когда вы сможете узнать свою судьбу на ближайшие годы. И как, вдохновляет вас это?

Ната, на которую Арей посмотрел первой, пожала плечами. Все, что не касалось непосредственно флирта или не имело к нему косвенного отношения, было ей глубоко неинтересно. Исключение составляли только вещи, связанные с уборкой в комнате (порядок – это святое!) и нестандартные кулинарные рецепты.

Ната отлично готовила и даже здесь, в резиденции мрака, не удержавшись, обзавелась переносной плиткой на две конфорки. Продукты она использовала только обычные, магические же терпеть не могла. «Нет, вы подумайте: магическое молоко! Пятый день стоит и ни фига. Скисло бы, что ли, для приличия! Почему бы не сказать, что это дохлое пастеризованное молоко от дохлой пастеризованной коровы!» – говорила она.

– Не слышу внятного ответа. В резиденции хранится некий предмет, первым владельцем которого был Синяя Борода. Вам что-нибудь говорит это имя? – продолжал Арей.

– Жен убивал, – сказал Чимоданов, втихую грозя кулаком Зудуке. Прячась под столом, Зудука чиркал спичками и пытался подпалить пергаменты, принесенные Улитой на подпись.

– И у него в замке была комната, куда нельзя было заглядывать. Не подвал, нет? – ответил и сразу усомнился Мошкин.

Арей небрежно кивнул, будто стряхнул что-то с волос, и посмотрел на Улиту.

– Скудно, друзья мои, скудно. А ты-то что хоть помнишь?

– Синяя Борода – маг-тартарианец двенадцатой категории. Хотел перейти в одиннадцатую и нуждался в некроматериале. Страдал угрызениями совести и провоцировал жен нарушать запрет. Кстати, одиннадцатой категории так и не выслужил из-за изменений правил ценза. Впоследствии женился на Грызиане Припятской и загадочным образом умер от удушья, проглотив во сне язык. Грызька, говорят, была безутешна… Лично сглазила портниху, которая сделала траурное платье слишком закрытым… – не то бойко ответила, не то насплетничала Улита.

– Да. Все верно, хотя и с лишними подробностями. Нас, однако, интересует не Синяя Борода, а некий принадлежавший ему артефакт… – согласился Арей.

Он наклонился, не глядя, брезгливо поймал Зудуку за ухо и, открыв дверь, выбросил в коридор. В полете Зудука разбрасывал горящие бумажки. С удовлетворением убедившись, что он свалился точно в фонтан, мечник мрака подошел к стене кабинета и принялся методично простукивать ее снизу вверх. Простучав стену, Арей решительно начертил извилистую руну примерно на высоте своего плеча. Послышался звук, какой бывает, когда камень трется о камень. Открылся узкий проход. Мефодий вопросительно посмотрел на Арея. Он ожидал, что тот пойдет первым, однако барон мрака спокойно отступил в сторону.

– Есть вещи, которые можно увидеть однажды в жизни. Мой день сделать это или не наступил еще, или давно прошел. Сейчас мы не станем вдаваться в подробности, – сказал он.

Мефодий заглянул в сырой узкий ход. Забиваться в эту нору совершенно не хотелось.

– Значит, я иду один? – спросил он.

– Нет. С тобой пойдут еще трое и Даф. И имейте в виду: каждый, кто перешагнет порог, сможет вернуться, лишь узнав свою судьбу, – сказал Арей.

– А Улита не идет, нет? – с надеждой спросил Мошкин.

Ведьма похлопала его по щечке. Акселерат Евгеша был с ней одного роста, даже чуть выше.

– Ты, Мошкин, сплошное хорошее настроение в таблетках. Мне нельзя. Какое у меня будущее? У меня нет эйдоса, малыш! Да и вообще чего я там не видела? – сказала она так бодро и весело, что в эту бодрость и веселость поверил бы лишь полный даун.

Из узкого прохода тянуло гнилой сыростью. Даф потихоньку достала флейту и держала ее в опущенной руке. Арей, заметив это, усмехнулся, и Даф поняла, что флейта ей не понадобится. То, что таилось во мраке, явно не обуздывалось маголодиями. Первым в потайной проход прокрался Депресняк. Даф посмотрела на его крылья, центр которых не вздувался горбом, и, спокойно спрятав флейту, отправилась следом.