Месть валькирий - Страница 42

– А... знаю! Там были эти... кактусы, – наконец с усилием припомнил Антигон.

– И забродившее варенье, – подсказала Ирка. Антигон пригорюнился.

– Гадкий монстр виноват. Он бросил хозяйку в радости и удрал в Мексику. Он должен быть сурово наказан... Хозяйка не пнет меня, нет? Или я найду пруд и утоплюсь, а? – с надеждой предложил он.

– Кикимор утопится? Сказки будешь рассказывать братьям Гримм! – фыркнула Ирка.

– Так не будете наказывать? – разочаровался Антигон.

– Обойдешься... – заявила валькирия.

Заметив, как вытянулось лицо Антигона, этого сторонника жесткой руки, Ирка покорно вздохнула. Она поняла, что увильнуть ей не удастся.

– Ну хорошо. Так и быть, я тебя накажу! Повтори двести раз: «Всех скороговорок не перескороговоришь, не пересковыговоришь, не перескоговоришь...»

Антигон послушно отошел в сторону и принялся повторять. До Иркиного слуха доносилось:

– ...переско... тьфу... перескоковыговогого... тьфу... а-а-а!.. переско...

После получаса мучений Антигон вернулся к Ирке. На глазах у него были слезы умиления.

– Это была настоящая свирепая пытка, хозяйка! Даже когда вы прокручивали меня в стиральной машине, я так не мучился! – сказал он в полном восторге.

– Так тебе и надо! В следующий раз, как явишься с глазами в кучку, дам тебе старый комп и будешь у меня материнскую плату в отцовскую переделывать! – сказала Ирка, входя в назидательную роль.

Антигон толком не понял, о чем речь, но на всякий случай все равно устрашился.

Вскоре Ирка забыла об Антигоне и помимо своей воли стала думать о Матвее. Где он? Что он? Возможно, если бы сейчас Багров явился с повинной головой, она бы его простила. Каждой девушке в глубине души хочется кого-нибудь простить. И самое возмутительное, когда тот, кого решили простить, и не думает являться за прощением.

Неожиданно Антигон встревожился. Его оттопыренные уши, точно локаторы, повернулись к кустарнику. В руках возникла массивная булава. В двух шагах от Ирки появился юркий комиссионер. Ерзая ножкой, он наскоро выяснил степень опасности для себя лично и, определив ее как невысокую, мгновенно обнаглел. Расхлябанно ступая, он подошел к Ирке и, протягивая ладошку дощечкой, заявил:

– Позвольте представиться! Тухломон! А вот называть меня «Охламон» не надо. Обижусь до глубины душевного настроения-с.

Избегая пожатия, Ирка спрятала руки за спину.

– А вот вы... вы... вы, уважаемый! Вам говорят! Палкой не надо размахивать! Увольте меня от этого! Я по дельцу-с! – продолжал Тухломон, пальцем отводя в сторону булаву Антигона.

Заметно было, что эта парочка друг другу сильно не нравится.

– По какому такому делу? – подозрительно спросил домовой кикимор, которому не терпелось припечатать комиссионера.

– По какому такому делу? – очень похоже пере-Дразнил Тухломон. – Нам стало известно, что вы, молодая валькирия, убили полуночную ведьму и забрали себе ее перстень. Не так ли?

– Перстень я не забирала. Он исчез, когда я коснулась его копьем, – сказала Ирка. Тухломон хихикнул.

– Стало быть, предъявить перстенечек не желаете?

– Не желаю.

– И мы должны верить вам на слово?

– Именно так. Это ваше слово недорого стоит! – вспылила Ирка.

Тухломон равнодушно захлюпал носиком, всем своим видом подчеркивая, что о его личном слове и речи не идет.

– Кроме того, вы уничтожили двух комиссионеров и освободили эйдос, который, да будет вам известно, являлся законным имуществом мрака. Эйдос вернуть нам вы тоже не можете, не так ли?

– Не могу. Да и не собираюсь, – сказала Ирка. Пластилиновый гадик кивнул с глубочайшим удовлетворением.

– В таком разе у меня для вас послание, валькирия. От моего хозяина! – сообщил он и жестом фокусника извлек из кармана резиновую хозяйственную перчатку.

Пока удивленная Ирка соображала, что он собирается делать, Тухломон быстро ударил ее перчаткой по щеке и бросил перчатку на землю. Вспыхнув. Ирка шагнула к комиссионеру. В руке ее возник сияющий дрот. Тухломон, пискнув, подпрыгнул, исчез и появился в метре за ее спиной.

– Протестую! Я тут ни при чем! Я только передал то, о чем меня просили! – крикнул он.

– Кто просил? – спросила Ирка гневно. Копье она, однако, опустила. Тухломон с облегчением вытер со лба липкий пот.

– Мой хозяин. Он бросает вам вызов, валькирия. Один из вас должен умереть!

– Прекрасно! Тогда не будем откладывать! Кто твой хозяин? – спросила Ирка.

Тухломон, крайне довольный, ехидно скуксился.

– О, предупреждаю, у вас опасный противник! Юноша, получивший все силы, всю мощь повелителя мрака!

Сердце у Ирки упало с огромной высоты и не разбилось потому лишь, что у пропасти не было дна.

– Мефодий? – спросила она.

– Именно-с. Его мерзость Мефодий Буслаев! А что, госпожа валькирия о нем уже слышали? Где, если не секрет? – кривляясь, закончил Тухломон.

Ирка не ответила. Физиономия у гадика стала задумчивой. Он ничего не разнюхал еще, но что-то явно подозревал. Не решаясь узнать в лоб, он рыскал вокруг и около. Ирка ничего не замечала. У нее было чувство, что она идет по тесному ущелью, а ее Догоняет огромная волна, от которой нет спасения. Только что она получила пощечину. И не важно, что Нанесена она была пластилиновой рукой. От этого оскорбление было втрое тяжелее.

– Протухломон! Или как там тебя! – сказала как можно спокойнее.

– Да-с! Весь к вашим услугам! – заерзал комиссионер.

– Посмотри мне в глаза и предупреди мое желание!

Тухломон заглянул ей в глаза и тотчас сгинул с коротким возгласом. У него хватило ума, чтобы понять: еще три секунды – и его не спасет даже то, что он пластилиновый.